В августе 1943 г. вместе с дипломом Валентина Александровна получила повестку в военкомат по мобилизации в 217 стрелковую дивизию с сухим пайком на несколько дней. Добирались до дивизии на попутных машинах по фронтовым дорогам через разрушенные города и сёла. В только что освобождённом Брянске ещё разрывались заложенные мины. В каком-то госпитале их накормили обедом, в какой-то части дали буханку хлеба с сухарями. В дивизии В.А. Афанасьеву распределили младшим врачом в артиллерийский полк. А далее была повседневная работа военного врача...

21 июня 1941 г. в школе был выпускной бал, а 22 июня началась Великая Отечественная война. Вера Яковлевна без экзаменов, как окончившая школу с золотой медалью, поступила в Саратовский медицинский институт. Полгода студенты 1-го курса копали окопы под Саратовом и только с января 1942 г. начались занятия. В связи с войной обучение было сокращённым, а в январе 1946 г. Вера Яковлевна окончила институт с отличием.

«Никогда не забуду выпуск врачей первого года Великой Отечественной войны....Стояли ясные солнечные дни, сменяемые тревожными ночами с налетами фашистских бомбардировщиков. В один из таких дней на зеленой площадке больничного двора выстроилась группа слушателей – выпускников военного факультета медицинского института. Они были очень молоды. Посуровевший взгляд подчеркивала строгая военная форма. Наступил короткий миг прощания. Скупые, но теплые слова благодарности и взаимных добрых пожеланий и неожиданно для меня ... Маленький букетик фиалок. Этот маленький благоухающий букетик так не вязался с настроением и обстановкой сурового времени, что казался неземным чудом. Букетик фиалок долго сохранял аромат и свежесть и чтился в клинике, как святая память об ушедших на фронт».

« Для меня война началась в 22 июня 1941 г. в нескольких километрах от границы с Восточной Пруссией на территории Латвии. Наша стрелковая дивизия имени М.И. Калинина за шесть дней до начала войны передислоцировалась из Риги и прямо с марша вступила в бой. С большой радостью встретили мы известие о наступлении и разгроме фашистов под Москвой 6 декабря 1941 г. на Калининском направлении и наша дивизия успешно прорвала оборону и погнала фашистов. И вот первая освобожденная деревня. В ней фашисты не успели сжечь ни одного дома, в ней наш артиллерийский полк остановился на несколько часов. В одном из домов мы для обогрева топили печку соломой. И в сарае, где брали солому, обнаружили три трупа наших красноармейцев, до ужаса обезображенных, зверски замученных. У одного на груди была вырезана пятиконечная звезда. Мужественно держались солдаты, приняв такие мучения. Рано утром состоялись похороны и митинг, на котором мы поклялись отомстить гитлеровцам за их злодеяния…».

«... Вернусь к воспоминаниям молодости, точнее к лету и осени 1941 года.
В начале июля 1941 года мы получили распоряжение вернуться в Москву для продолжения учебы. Занятия в институте начинались, как и раньше, но посещение лекций стало не обязательным, т.к. многие студенты начали работать чаще в качестве грузчиков, реже - санитарами или на других работах. Нам приходилось дежурить на крыше домов в ожидании падающих зажигательных бомб.
10 октября я пришел, как и в предыдущие дни, на занятия в мединститут, где нам сказали: «Молодые люди, кончайте заниматься чепухой, отправляйтесь на фронт». Уже на следующий день всем мужчинам без всяких госэкзаменов и комиссий вручили врачебные дипломы. Вскоре мне вручили направление в 703-й ЛАП (легкий артиллерийский полк) на должность старшего врача полка. К тому времени мне, как и другим мужчинам-выпускникам, присвоили воинское звание военврача 3-го ранга».

« ... И вот в один из дней и в нашей деревне объявились немцы. Правда, приехали они на велосипедах. Здоровенные фрицы, как мы их называли, были в серых шинелях, подпоясанные кожаными ремнями, в касках, с автоматами и револьверами. Деревенские жители прятались, кто где мог. Только мы, деревенская мелюзга, стали из-за заборов наблюдать, что же они будут делать. Стуча автоматами в двери изб, немцы требовали у жителей сказать, есть ли у них оружие, где находятся партизаны, коммунисты и евреи. Требовали отдать им «яйки, млеко, шнапс, курка, шпек, бутер». А некоторые немцы, увидев, что с ними некому бороться, стали бегать по дворам и ловить разбегающихся кур.
... Очень часто над нашей деревней пролетал двукрылый самолёт – наш кукурузник с выключенным на несколько секунд двигателем и пилот обращался через громкоговоритель с призывом к нам уничтожать фашистов, создавать партизанские отряды, взрывать мосты и переправы. Белорусские партизаны очень активно оказывали сопротивление немцам.
Не давали им покоя по ночам. Часто приходили в наш дом поздно вечером какие-то взрослые незнакомые дяди и очень долго тихо беседовали с отцом. А мама стала выставлять в сени на ночь несколько крынок молока и пару буханок хлеба. При этом, она наружную дверь не закрывала. Я утром удивлённо спрашивал у мамы, куда делось молоко и хлеб? Она отвечала, что отдала в долг соседке. Но я прекрасно понимал, что она так подкармливала приходящих ночью партизан. От нас, болтливой детворы, так скрывали свою помощь борцам с фашистами».